Глава 11

Чем дольше Лина Крымова общалась с девочкой Светой, тем больше к ней привязывалась. Лина была чужда всякой эксцентричности, и ей нравились дети правильные, понятливые и спокойные. Маленькая Света, прожившая свою короткую жизнь в условиях и среде, где вряд ли ей позволили бы излишне блажить и утверждаться в капризах, успела приобрести вышеупомянутые качества и быстро упрочила своё духовное положение в той части сердца Лины Крымовой, что ведало детолюбием.
Утром в пятницу Лина встала раньше обычного, сделала физзарядку, приняла душ, затем позанималась с заказом мадам Овсовой, съела лёгкий завтрак и, обнаружив, что ребёнок ещё безмятежно спит, решила быстренько сгонять в булочную за свежей выпечкой.
Когда Лина выходила из подъезда, время на часах показывало с чем-то девять. Во дворе торчал непременный Пал Палыч и о чём-то оживлённо беседовал с Николаем Моргачёвым. Лина хотела пройти мимо, но её окликнул всевидящий дворник.
- Доброе утро, Полинка! Не убегай так скоро, подойти к старичкам, за жизнь покалякай.
- Здравствуйте, - сухо отозвалась молодая женщина, приблизилась к мужчинам и, оправдываясь, добавила: - Некогда мне за жизнь калякать, надо в булочную поспеть, пока девочка не проснулась.
- Какая девочка? – глухо спросил Николай, страдая от жестокого похмелья.
- Знамо какая, - ласково усмехнулся Пал Палыч, - наша Полинка решила сиротку удочерить.
- Временно взяла из детдома, - поправила дворника Лиина Сергеевна, - и вовсе не сиротку. Ведь её отец ещё жив…
- Ну, её отец почитай что умер, - возразил Пал Палыч, - я слышал, Мишка Мекаев его наглухо определил в убийцы своих родителей. Теперь суд да тюрьма лет на двадцать.
- Вот именно, суд, - ни с того, ни с сего завелась молодая женщина, - а у него к следствию могут возникнуть всякие вопросы, на которые следствие вряд ли сможет ответить. Так что ещё неизвестно – какой срок светит Виктору Лобко и светит ли вообще.
- О чём ты говоришь? – взмахнул руками дворник и чуть не уронил именную метлу, подарок мэра, бессменного отца города с 1992 года. – Ведь даже следствия никакого не было! И потом, кто сейчас какие вопросы задавать станет? Им ведь, главное дело, галочку в раскрываемости поставить и – тьфу на человека! Хотя, ежели по-честному разобраться, то какой из Витьки убийца? То есть, какой он убийца собственных родителей? Это я к тому, что в Чечне он, наверно, всё-таки кого-то убивал. Тем не менее…
- А, вот вы о ком толкуете, - наконец-то сообразил Николай и полез трясущимися руками за куревом. - Это что-то невозможное стало в нашем районе твориться. Сначала мужа и жену Лобко на тот свет отправили, а вчера вот…
Он нервно всхлипнул, наконец-то закурил и тупо уставился под ноги.
- Ах, да, - сделала большие глаза Лиина Сергеевна. – Ко мне вчера тоже заходили, когда всех жильцов опрашивали. Но я сказала, что во время убийства меня не было дома, и на этом разговор кончился. А что всё-таки случилось?
- Да вот дружка его какая-то собака пристрелила, - словоохотливо сообщил всезнающий Пал Палыч. – Опять Мишка Мекаев со своей бригадой приезжал, установили, что смерть наступила в среду… А! Вот и мусоровоз! – воскликнул он, прервав криминальное повествование, и убежал хлопотать по своим коммунальным делам.
- Пал Палыч сказал, что это друга вашего вчера… то есть, позавчера убили? – участливо переспросила Лина у Николая Моргачёва.
- Да-а, - горестно выдохнул тренер союзного значения, - такого человека не стало. Я только сейчас у этого змея узнал, что и как. А шёл-то к нему в гости…
- Шли к покойнику, - уточнила Лиина, - а змей – наш Пал Палыч. Но почему он змей?
- Да ведь какое дело, - загорячился Николай, что при его флегматичности и малоразговорчивости говорило о страстном желании похмелиться, - я, понимаешь ли, узнаю, что у меня такое горе, прошу у этого змея пятьдесят в долг опохм… гм, на поминовение дорогого друга… безвременно, можно сказать, покинувшего нашу грешную земную обитель, а он, змей…
- Не дал? – прервала поток речи собеседника молодая женщина.
- Не дал. Нету, говорит.
- Так может, действительно нету.
- У него-то?! – возмутился бывший тренер союзного значения. – Да у него…
- Ладно, дам я вам пятьдесят рублей. Только мой совет в придачу: надо тебе, дядя Коля, на работу устроиться.
- Слушай, Полинка, дай сто, а? – искательно возразил Николай Моргачёв. – Ты же меня знаешь – отдам когда-нибудь. А на работу я обязательно устроюсь. Вот только найти бы её, эту работу…
И он, словно желая хоть как-то смягчить сухой и неприятный акт наличного кредитования под честное благородное слово, поведал Полине Крымовой о своих последних изысках в сфере спроса наёмного труда.
- Какое-такое «ООО»? – снова перебила Николая Лина и сделала стойку, сжимая в руке заготовленный стольник.
- Да какое-то «ООО МБГ», - зачастил Коля, с вожделением взирая на заветную бумажку. – Главное дело, полного ихнего названия я так и не узнал, но фирма богатая: в центре Москвы, понимаешь ли, и платить обещают по-царски, и возраст им не помеха.
- Ты точно помнишь, что «МБГ» - переспросила Лина.
- Ну, я ещё не совсем память пропил, - надулся Николай и принял-таки сотню. – Я даже помню, о чём меня один служащий расспрашивал.
- О чём?
- Как живу, с кем живу, да приватизирована ли моя квартира…
«Квартира»! – мысленно ахнула молодая женщина.
- Ты и адрес этого «ООО» помнишь? – вцепилась она в бывшего боксёра.
- Примерно помню. Могу даже объяснить, как туда от станции метро попасть.
- Так говори!
- Да, пожалуйста!
Коля, получив вожделенный эквивалент двух бутылок дрянной водки, спешил смыться со двора, и ему не было никакого дела до необычности интереса, проявленного такой респектабельной женщиной, как Лина Крымова, к столь сомнительной фирме.

В Москву Лина приехала далеко за полдень.
Но сначала она вызвала Костю, прогуляла девочку, сдала бывшему с рук на руки Свету и покатила на разведку. Если бы не постоянные пробки, молодая женщина давно бы уже была в центре столицы, где, по словам бывшего тренера союзного значения, окопались таинственные деятели из МБГ. Но, двигаясь с максимальной скоростью двенадцать километров в час, Лина на своём «жигулёнке» тащилась от окружной до центра ещё не меньше часа. То есть, прибыла на место по ориентировке Николая Моргачёва очень далеко за полдень. Она глянула на часы – 16.24 – втиснула свою тележку между двумя иномарками и вылезла на свежий воздух, который в Москве наполовину состоял из выхлопных автомобильных газов, а наполовину – из запахов какой-то пережаренной в многочисленных мини-харчевнях дряни.
- Та-ак, - негромко произнесла она, сверяя по памяти приметы указанного Николаем здания, - серое строение, застеклённый вход между обувным и джинсами, вывеска… Что за чёрт! А где же вывеска?
Там, где должна была висеть титульная табличка с регистрами некоей очень ограниченной ответственности («ООО МБГ»), зияло пустое место, выделяясь прямоугольником менее выгоревшего цвета на серой стене здания.
- Ай-я-яй! – озабоченно воскликнула Лина Сергеевна и торопливо вошла в подъезд некогда жилого дома, теперь полностью занятого офисами и коммерческими предприятиями.
- Дамочка, вы куда это уже намылились, га? – развязно спросил Лину хлопец в строительной робе, выкатываясь ей навстречу. В подъезде, куда она вошла, царил полумрак, а в тех помещениях, где, по словам дяди Коли, сидели наидобрейшие работодатели, полным ходом шли ремонтные работы.
- Я? Мне в «ООО МБГ», по объявлению насчёт трудоустройства, - легко соврала молодая женщина.
- Який ще МБГ? Не знаемо такого! – осклабился столичный строитель.
- Вы, женщина, чуток опоздали, - произнёс хриплым голосом некто и выполз на свет; это был натуральный московский прораб старой школы, коренастый, грубоватый и, по свидетельству сизого носа на неравномерного цвета лице, любитель выпить на дармовщину. – МГБ вчера съехали, так что поищите другое место для вашего трудоустройства. Па-а-прашу покинуть объект!
- Минуточку, - наехала на прораба Лиина, взяла его под заскорузлую лапу и впихнула в одну из комнат бывшего офиса, где не было никого из столичных строителей, - мне очень надо знать, куда съехали деятели из МБГ, и я бы хорошо заплатила за информацию.
- Что-о такое? – забуксовал коренастый, с недоумением разглядывая нахальную бабу, ещё минуту назад трудоустраивающуюся, а теперь предлагающую купить какую-то информацию.
- Двести рублей дам, - не сбавляла натиска Лина, - только за намёк, куда делись бывшие съёмщики этих помещений. Ну, согласны взять двести рублей? По глазам вижу – согласны!
Лина, проработав долгое время с капризными заказчиками, успела приобрести кое-какие «психологические» навыки; она моментально расколола этого старого забулдыгу-халявщика, который ещё в советские времена наловчился трясти с подчинённых работяг по рублику только за то, что в срок привозил на объект кассира с зарплатой. Теперь, получая гораздо больший оклад, чем даже в эпоху позднего застоя, прораб всё-таки оставался жлобом и дополнительным стяжателем.
- Намёк, говоришь? – оживился он и теперь уже сам потащил молодую женщину к окну, что выглядывало на улицу, запаркованную всевозможными автомобилями. – А если покажу тебе одного из руководителей этого «МБГ», дашь триста?
- Дам! – не поверила ушам Лина.
- Ну, так давай!
- Сначала покажи!
- А во-он, моложавый такой мущ-щинка, в стильной тройке бархатного фасона чёрного цвета. Видишь?
- Моложавый… бархатная… чёрного цвета… Это который голубую «тойоту» открывает?
- Ага!
- Возьмите деньги. Но вы точно знаете, что это один из руководителей «МБГ»?
- Век воли не видать! То есть, ей-богу! Он заходил передать какие-то арендные документы.
- Ой, дядя, придётся поверить тебе на слово…

Колеся по столице за голубой «тойотой», Лина не раз и не два мысленно спросила себя: на фига ей всё это? Но не находила вразумительного ответа и продолжала колесить, то ругая себя за плохое знание столицы, то хваля за предусмотрительность: перед поездкой она заправила тачку под завязочку и ей не грозила досадная остановка из-за отсутствия бензина.
Спустя час после начала преследования машины предполагаемого соруководителя таинственного «МБГ» молодая женщина связалась с Костей, попросила, если что, заночевать у неё в квартире, а затем позвонила на сотовый брату. И попросила его прояснить номера голубой «тойоты». На всякий случай. И продолжала кататься уже по вечерней Москве.
В шесть вечера, когда народ повалил с работы, преследуемый надолго тормознулся у какой-то псевдоитальянской тошниловки и сидел там не менее часа. До этого он останавливался в двух местах, но больше десяти минут там не задерживался. А Лина педантично записала адреса и запомнила время.
После тошниловки голубая «тойота» покатила в сторону юго-востока, долго петляла в районе хрущоб, пока не въехала в какой-то двор подготавливаемой для ремонта то ли больницы, то ли школы. Лина, припарковав свой «жигуль» возле одной из хрущоб, вылезла из салона и, движимая не только сыскным азартом, но и желанием пописать, быстро проследовала в тот же двор. Она увидела «тойоту» с включёнными задними габаритами, обратила внимание на приоткрытую дверцу со стороны водителя и подумала: «Чего это он сюда припёрся? Ведь не для того, чтобы мне было где, как говорят в штатах, попудрить носик?»
Время, кстати, перевалило за восьмичасовую отметку, и над совершенно безлюдным двором стояли густые сумерки. Лина быстренько справила нужду в укромном месте и, подрагивая от собственного безрассудства, направилась к «тойоте».
«Любопытство сгубило кошку», - вспомнила она подходящую поговорку, открыла незапертую переднюю дверцу иномарки и почти наполовину залезла в салон «тойоты». В это же время сзади неё нарисовался, словно призрак, хозяин тачки. Он молниеносно сунул руки в салон, взял женщину за голову и так приложил её затылком о верхнюю часть дверного проёма, что моментально вырубил незадачливого соглядатая.

Очнулась Лина быстро. Голова трещала. А она сама едва могла пошевелиться. Руки за спиной оказались склеенными, а рот залеплен специальной лентой. И вот такая упакованная Лина лежала в багажнике автомобиля, который куда-то ехал. Незнакомые запахи и логика подсказывали, что это была не её машина, а, скорее всего, «тойота». Впрочем, Лине недолго пришлось ждать подтверждения своего предположения: автомобиль встал (очевидно, в одной из пробок) и молодая женщина услышала половину телефонного разговора.
- Алло? Добрый вечер. Пётр Семёнович на месте? Это из «МБГ» его беспокоят. Да, будьте добры…
«Слышимость, однако, хорошая», - машинально констатировала Лина, пробуя разнять за спиной склеенные руки и мотая головой с залепленным ртом. Но попытки отделаться от липкой ленты оказались тщетными.
«Хорошо, что ноги не связал, сволочь», - с бессильной злостью подумала женщина и замерла, слушая продолжение разговора.
- Да-да, Пётр Семёнович, это я… Здравствуйте… Ситуация «эйч»… Нет, по телефону не стоит. Лучше пришлите кого-нибудь. Тем более, что может потребоваться помощь… Так, запомнил… Да, постараюсь быть на месте вовремя… Спасибо, и вам того же!
«Вот вляпалась, так вляпалась, дура! – мысленно обругала себя Лина и пошевелила ногами. – Надо понимать, этот козёл меня вычислил, заманил куда надо, легко вырубил, а теперь просит помощи у кого-то для разрешения какой-то ситуации «эйч». Впрочем, почему какой-то? Это я и есть ситуация «эйч». И чтобы её разрешить, меня надо пришить».
Невольно срифмовав два глагола, несущих зловещий смысл, Лина вовсе не развеселилась, напротив – ей сделалось довольно гнусно.
«Вот дура!» - снова помянула она себя и принялась потихоньку разминать ноги, чтобы к моменту начала разрешения ситуации те окончательно не затекли, и молодая женщина смогла бы хоть как-то постоять за свою дорогую жизнь.

Встреча состоялась минут через сорок после разговора владельца «тойоты» с неким Петром Семёновичем. Лина, лёжа в тесной коробчонке импортной тачки, услышала, как хлопнули дверцы двух машин (той, на которой её привезли, и другой, прибывшей на встречу), а затем и весь разговор двух мужчин.
- Добрый вечер, - голос владельца «тойоты».
- Добрый вечер. Какие проблемы? – голос человека от некоего Петра Семёновича.
- Проблемы начались вчера, когда исчезла пара наших сотрудников. Мы установили, что ещё раньше они занялись левым бизнесом, засветились и решили уволиться по собственному желанию, - первый голос. – Мы, руководство «МБГ», в свою очередь решили свернуть деятельность центрального офиса на старом месте, чтобы продолжить её на новом, но опять же в районе, на который распространяется влияние Петра Семёновича. Неприятно, конечно, но… В общем, сворачиваться пришлось оперативно, поэтому мы не успели в полном объёме проинформировать Петра Семёновича…
- Короче, - второй голос, - вы хотите продолжить работу под нашей крышей?
- Да, непременно. Старое партнёрство надёжней любого нового. Однако на какое-то время мы приостановим дела и…
- То есть, вы просите об отсрочке платежей за нашу крышу?
- Да, на месяц, не больше.
- Что ж, приемлемо. Я передам вашу просьбу Петру Семёновичу. Это всё?
- Не всё. Сегодня я обнаружил за собой слежку.
- Что-о?
- Нет-нет, ничего страшного… по-моему. Какая-то женщина. Действовала совершенно непрофессионально. Вполне возможно, что это моя бывшая жена пытается меня достать таким образом. Наняла частного детектива и так далее. Но я на всякий случай решил нейтрализовать наблюдателя, кто бы это ни был.
- Подробней, пожалуйста.
- Сегодня днём я заезжал в свой бывший офис. Мне кажется, слежка началась уже оттуда. Я долго таскал за собой хвост, проверялся, а затем притащил его в одно укромное место. Там я обнаружил, что за мной следит женщина. Я оглушил её, связал, положил в багажник и...
- Вы хотите сказать: она в багажнике вашего автомобиля?
- Да. И вы бы меня очень обязали, если бы взяли на себя заботы о её дальнейшей судьбе.
«Вот гады! Я вам покажу дальнейшую мою судьбу. Только откройте багажник!» - возмутилась Лина. Странно, но теперь она совершенно не испытывала страха и продолжала бесшумно разминать тренированное тело, готовясь к смертельной неравносильной схватке.
- Двадцать, - кратко возразил голос, принадлежащий человеку от некоего Петра Семёновича.
- Двадцать – чего? – переспросил хозяин «тойоты».
- Тысяч у.е.
- Почему так много? Везде такая работа стоит червонец, а если учесть, что клиент уже запакован, и его надо только довести до кондиции, то имеет смысл поговорить о сумме в пять, ну, шесть…
- Двадцать. Меньше не могу. Положение обязывает.
- Ну, нет. За такие деньги я и сам рискну замочить руки.
- Ваше право. Только постарайтесь сработать чисто. Женщина, надо полагать, следила за вами на своей машине?
- Разумеется.
- Не забудьте прибрать и машину.
- О чём разговор.
- Всё. До свиданья.
- Всего хорошего. Передайте Петру Семёновичу, что перед началом нового этапа деятельности нашей фирмы мы с ним дополнительно свяжемся.
- Передам.
«Ах, какие сволочи! – продолжала злобствовать Лина. – Устроились! Новый этап деятельности нашей фирмы! Козлы вонючие… А Пётр-то этот Семёнович! Явный столичный чинуша для прикрытия подобных «МБГ»… А каково изысканно изъясняются! Сразу видно – не какие-нибудь дегенераты с уголовным прошлым, а дипломированные специалисты с верхним образованием плюс ИПК или ВПШ в придачу…»
Думая так, Лина ещё раз попыталась освободить руки от пут, но у неё снова ничего не вышло. Тем временем раздались характерные хлопки закрываемых автомобильных дверей и машины разъехались.

Лина путешествовала багажом ещё минут сорок. Последние десять минут, судя по характерной тряске, «тойота» катилась по просёлку. Всё это время молодая женщина без устали разминала ноги. Делать это из-за тесноты багажника было нелегко, тем не менее, ей удалось сохранить мышцы почти в идеально эластичном состоянии. Когда машина остановилась, Лина была зла, как собака, и предельно готова к любому развитию ситуации.
Остановившись, водитель «тойоты» сначала шумно помочился на обочину просёлка, затем подошёл к багажнику и похлопал по нему ладонью.
- Эй, ты жива? – спросил он.
Лина промолчала.
- Если ты уже загнулась, то для тебя же лучше, - сказал безымянный мужчина и распахнул багажник.
Лина, за секунду до этого зажмурившая глаза, теперь медленно их открывала и, адаптируясь к относительному свету по сравнению с кромешной теменью железной коробки, стала различать своего потенциального убийцу на фоне далёкого загородного шоссе, по которому плотными встречными потоками двигались автомобили. Ещё Лина увидела деревья, посаженные вдоль просёлка, ущербную луну, запутавшуюся в их кронах, и услышала неблизкий лай какой-то поселковой собаки.
- Так ты жива или нет? – будничным тоном повторил вопрос безымянный и закурил. По его поведению трудно было судить, насколько хладнокровно он относится к предстоящему убийству. Судя по его желанию перепоручить это, как принято говорить, мокрое дело другому человеку, сам хозяин «тойоты» ещё никого не убивал. И, скорее всего, не хотел этого делать не из боязни испытать муки совести, а не желая ещё больше испортить своеобразный послужной криминальный список личных дел всей своей жизни. Однако когда в теме возник вопрос о больших деньгах и возможности их сэкономить, то…
- Вот, чёрт, придётся тебя вытаскивать, - пробормотал он, держа в одной руке пистолет, а в другой сигарету.
«Ага, вытаскивать! – возликовала Лина. - Не станет же он стрелять меня в багажнике. Ведь эдак можно тачку попортить».
А мужчина спокойно докурил сигарету, тщательно затоптал её в грунт, сунул пистолет за пояс и, совершенно уверенный в своей безопасности, нагнулся над Линой, чтобы взять её поудобней и вытащить из багажника. Но не успел он даже притронуться к женщине руками, как она стремительно согнула левую ногу и коленом ударила в лицо безымянного. Голова мужчины откачнулась в нужном направлении, и он невольно выпрямился. Но не полностью, поэтому сбоку его силуэт напомнил вопросительный знак. А Лина, не теряя ни полсекунды драгоценного времени, не давая своему противнику возможности толком понять, что произошло, продолжила контрдействие. Опёршись плечом о дно багажника, она пяткой уже правой ноги врезала потенциальному убийце в область лба. Второй удар получился во всю длину растяжки, и мужчина мешком повалился рядом со своей «тойотой».
«Так, теперь очень быстро, пока не очухался», - заторопилась Лина, вылезла из багажника, сунула склеенные руки в салон и включила автозажигалку. Она в течение тридцати секунд пережгла клейкую ленту на руках, сняла липучку со рта и оперативно освободила несостоявшегося убийцу от его пушки.
- Чёрт, так он уже дохлый, - озадаченно пробормотала она, заглянув ему в лицо и увидев широко раскрытые глаза с рваной раной между ними, - прямо в переносицу каблуком попала…
Не растерявшись, Лина надела перчатки и вытащила из кармана убитого носовой платок. Она обильно смочила его жидкостью из автомобильного освежителя воздуха и принялась уничтожать следы. Затем Лина нашла в салоне свои барсетку, бумажник, связку ключей и забрала их оттуда.
- Выходит, он и меня, и мою машину обшарил, гад, - прошептала Лина и посмотрела на часы – 22.14.
В это время вдали, в противоположной стороне от загородного шоссе, прошумела электричка.
- Так, надо смываться, - сказала себе молодая женщина. Она переступила с ноги на ногу и оглянулась на покойника. Немного подумав, Лина сняла с сиденья «тойоты» газету «Семь дней» и вернулась к телу несостоявшегося убийцы. Она аккуратно положила на его лицо газету, стиснула зубы и приставила пистолет к тому месту, где под газетой предполагалась размозженная переносица. Затем Лина закрыла глаза и выстрелом в упор разнесла покойнику пол-лица, тем самым уничтожив след своего каблука. Она ещё раз, на всякий случай, протёрла пистолет, бросила ствол рядом с трупом и поспешила к железной дороге. Пройдя метров пятьсот, Лина почувствовала дурноту, и её стало выворачивать наизнанку.
«Вот, задница, - мысленно упрекнула она себя, давясь рвотной желчью, - мне только расклеиться сейчас не хватало… А ведь надо ещё в Москву смотаться и забрать тачку, которую кто-то хотел прибрать…»