Глава 20

В 15.30., когда Лина миновала Михайлов и тащилась в хвосте фуры, не рискуя обогнать её на узком шоссе из-за плотного встречного движения, ей позвонила Рая Светлицкая.
- Привет, подруга, - поздоровалась будущая звезда отечественной журналистики, - как ты себя чувствуешь?
- Нормально, – беспечно ответила Лина.
- Да-а? А я до сих в себя прийти не могу. Страх какой!
- Ладно, хватит охать. Ты чего звонишь?
- Запомни новый номер моего сотового, - обиженным голосом сказала Рая. Ещё бы ей было не обидеться: подруга Рае не сочувствовала, а смена телефонных номеров стоила денег. Первый раз начинающая журналистка поменяла номер после бегства из кабины машиниста электропоезда, второй раз – сейчас.
- Уже, - кратко возразила Лина.
Она закачала новый номер в записную книжку и поинтересовалась: - Ты надёжно спряталась?
- Я думаю, - неуверенно возразила Рая.
- Хорошо, вечером перезвоню. Если нет – сообщи Сергею, что я собиралась в Коровин. Пусть ищет меня по следующим ориентировкам…
И Лина сообщила Рае номер телефона Василия Грачёва, всю остальную имеющуюся о нём информацию и словесное описание фоторобота.
- Ты что затеяла, подруга!? – всполошилась Рая.
- Что надо, - буркнула Лина и отключилась.
«А что я действительно затеваю? – спросила она себя и обогнала медленно ползущий самосвал. – Этот Василий, если он не полный дурак, тоже, наверно, поменял номер своего телефона. А ещё лучше – сам телефон. Одна надежда, что он сидит в Коровине, где его можно искать по горячим следам. А Коровин – посёлок городского типа населением всего пять тысяч жителей. И там его найти будет сравнительно легко. Наверно…»
Но как именно и где искать эти горячие следы, Лина представляла с трудом. Поэтому она снова включила сотовый и нашла в записной книжке номер мобильного Михаила Николаевича Мекаева.

Михаил Николаевич Мекаев был незаурядным оперативным работником розыскных органов. Недаром руководители МБГ поручили ему в своё время прикрывать деятельность своего кустовского отделения. Как они вычислили именно его, не суть важно, но факт налицо: он, Михаил Николаевич, справлялся со сверхурочной работой надёжно. Схема была простой. Пользуясь правовой неразберихой в условиях борьбы с пережитками проклятого социалистического прошлого и подготовки к вступлению в ВТО, господин Афонин (не без ведома, разумеется, главы местной администрации) передал на условно-законном основании права по перераспределению некоторой части жилфонада кустовскому отделению МБГ. При этом документы составлялись так грамотно, что в случае провала филиала можно было выйти лишь на организацию-первоучредитель в Гааге, но не на фальшивый московский центр. Другими словами, работу в данном квартирном направлении (весьма и весьма прибыльном) организовали люди грамотные, дерзкие и обстоятельные, рассчитывавшие иметь профит со своего бизнеса ещё не один год. Тем более что каждый последующий год обещал рост цен на жильё в Москве и Подмосковье. Эти люди также грамотно подбирали персонал. Но, как показала практика, и у них случился прокол. Взять, к примеру, эту парочку. Связавшись, как говорилось выше, договором с местной администрацией в лице господина Афонина, они взялись перераспределять ту часть неприватизированного жилфонда города Кустова, который становился в результате тех или иных обстоятельств бесхозным. При этом подразумевалось перераспределять данную часть жилфонда бесплатно в порядке очереди среди ветеранов, инвалидов, малоимущих и прочая. Но в конкретном случае освободившиеся квартиры доставались людям, не являющимися ни ветеранами, ни инвалидами, ни малоимущими, ни даже уроженцами РФ. Михаил Николаевич доподлинно знал, что, например, освободившуюся квартиру номер сто тридцать один в доме на улице Бажова получил некий гражданин Самедов. Это гражданин приехал в 1999-м году к своему дяде с женой, мамой и тремя детьми. Дядя, прибывший в Кустов ещё в 1993-м, владеющий несколькими коммерческими ларьками и приватизированной квартирой, прописал племянника с его семьёй у себя. Вскоре они все безболезненно (но не бесплатно) сделались гражданами РФ. А так как прописанных жильцов в одной дядиной квартире оказалось больше, чем это позволяли санитарные нормы, то гражданин Самедов-племянник с женой, мамой и детьми на законных основаниях встал в очередь на улучшение жилищных условий, которые улучшали на безвозмездно-муниципальной основе. Неважно, что он там встал под номером пятнадцать тысяч двести сорок восьмой и что данная очередь в условиях бурного градостроения двигается полтора человека в год. Главное дело – гражданин Самедов-племянник легализовал свою жилищную претензию и как только подвернулся удобный случай, он получил освободившуюся квартиру номер сто тридцать один на улице Бажова почти как ветеран, инвалид и малоимущий. Обошлась, правда, ему эта двухкомнатная квартира в девяносто пять тысяч долларов, но всё-таки на тридцать тысяч дешевле, если бы он захотел купить такую же квартиру, но по нормальному. Что при этом было сказано настоящим ветеранам, инвалидам и малоимущим, не имеет значения, поскольку данная категория граждан сама уже давно не имеет никакого значения для некоторых современных властных структур, как одно из досадных наследий проклятого советского прошлого. Другое дело – платёжеспособные люди вроде коммерсанта Самедова (ну да, племянник пошёл по стопам дяди), которые с целью экономии тридцати тысяч долларов готовы вступить в преступный сговор с нечистоплотными дельцами от квартирного бизнеса. Они получают квартиры якобы как очередники, затем её приватизирует и – дело в шляпе, сэкономленные бабки в банке, бывшие хозяева квартир в колумбарии, а господа чиновники вроде Афонина при барыше. И проколы вроде самоликвидации целого многофункционального филиала из-за подорвавших из фирмы сотрудников, которые позарились на дополнительный барыш в виде сиротских денег, случались редко. Если точнее - этот был первый.
Михаил Мекаев хорошо ориентировался в хитросплетении квартирных махинаций с замаскированными убийствами не только потому, что лично закрывал их за очевидностью отсутствия состава преступления. Он и сам неплохо соображал, и такое его качество помогало старшему оперу видеть схему организованных квартирных преступлений насквозь. Та же соображалка, утомлённая чёрной завистью к процветающим согражданам, подсказывала старшему оперу рубить дополнительные бабки там, где ему лучше по плечу. Зачем, спрашивается, менту, если он решил отказаться от чисто честного образа жизни, продавать научные секреты китайцам, если он всё равно в науке ни уха, ни рыла? Или, скажем, заниматься подпольной мануфактурой в части производства палёных вьетнамских кроссовок? Менту, конечно, сподручней трясти нелегалов, проституток, их сутенёров или напрягать на небольшие бабки мелких бизнесменов, нарушающих кое-какие законы. Или, скажем, курировать деятельность преступников вроде кустовских «благотворителей». А вот мокрое дело – это уже перебор. Но деньги, деньги! Ведь на кону стоит почти сто тысяч баксов. И, опять же, почти под боком. То есть, не надо продавать секреты, заниматься подпольной мануфактурой и прочей ерундой, далёкой от профессиональной деятельности старшего милицейского оперуполномоченного. Нужно лишь найти заказанных клиентов и привести их в соответствие с условиями договора.
Перед тем, как начинать поисковые работы, Михаил сначала сгонял в облсудмедэкспертизу и проявился там для отмазки перед начальством. Затем старший опер покатил в ближайшее отделение связи и получил по факсу информацию на заказанных клиентов. Рядом с отделением связи имелась довольно уютная забегаловка и Михаил, любивший поесть, засел в ней, чтобы поправить желудок, а заодно изучить полученный от заказчиков материал. А в материале значилось, что Галина Скоба и Василий Грачёв (подробное словесное описание обоих присутствовало) познакомились на второй Чеченской войне. Оба «работали» снайперами, но на противоположных позициях. Как именно они сошлись, уроженка Львовской области и срочнослужащий боец, призванный из Рязанской области, информация умалчивала. Однако после демобилизации Василия оба уехали в Рязанскую область. Пробыли они там недолго, но подались ближе к столице и первоначально устроились на вагоностроительном заводе в Мытищах. И одновременно прописались в заводской общаге. В 1997-м они купили по дешёвке квартиру в захолустном Веденеево   на окраине Московской области и прописались там уже постоянно. По поводу нового места жительства Галины и Василия сообщалось, что дом, в котором они купили квартиру и прописались, был определён местными властями под снос ещё в 1994-м году. Но благодаря чудесам, повсеместно происходящим на территории традиционно сказочной России, дом стоял и обещал простоять до светопреставления, нашествия злобных инопланетян или очередного теракта, учинённого одним из пьющих жильцов, любителя курить в постели при работающих вхолостую газовых конфорках. И в нём продолжали жить разные граждане. Василий с Галиной, правда, там не жили, поскольку в этом доме им требовалась только лишь постоянная прописка. А жили они по месту их очередной работы, которую определяли им в московском отделении МБГ, куда Василий и Галина устроились в 1999-м году.
Ещё Михаил получил от заказчиков номера телефонов беглых сотрудников «благотворительской» фирмы, он прозвонил их, сидя в забегаловке, но ничего это ему не дало.
Откушав, старший опер поехал на улицу Лесную и посетил квартиру номер двадцать три в доме номер семнадцать. Здесь и в квартире номер двадцать четыре он был раньше, чисто по служебным делам. Но, получив заказ, хотел ещё раз тут пошариться. А в информации насчёт квартиры двадцать три значилось, что её фирма сняла для своих сотрудников на год. Насчёт квартиры двадцать четыре заказчики умалчивали, и о покойном хозяине данной квартиры Михаилу приходилось лишь догадываться, кем он был: чересчур любопытным соседом или главарём-подельщиком? Впрочем, его это не касалось. Он скрупулёзно исследовал брошенную «благотворителями» квартиру, но ничего нового не обнаружил. Василий и Галина, проколовшись на афёре с сиротами, подорвали быстро, но без паники. Они тщательно прибрались у себя, затем подчистились в квартире соседа (или подельщика?), затем заперли квартиру номер двадцать три (квартиру гражданина Бурова они оставили почему-то открытой) и, не предупредив ответственных квартиросъёмщиков, бежали в неизвестном направлении.
- Да, блин, дела, - пробормотал Михаил Николаевич, покидая дом номер семнадцать на улице Лесной. Он провозился на месте больше часа, его возню никто не заметил и теперь старший опер топал к своей тачке, припаркованной в квартале от дома номер семнадцать.
В 14.10. Михаил тормозил возле очередной харчевни. Ему снова захотелось перекусить. Заодно он решил составить план предстоящих оперативно-розыскных мероприятий. Минут тридцать Михаил планировал убить на переговоры чисто служебного толка, поскольку не так просто целому майору уголовки откосить от своих прямых обязанностей. Особенно в рабочий день в рабочее время, когда возможен очередной спазм судорожной борьбы принципиальных внутренних министров и главных прокуроров страны с особенно отмороженными своими братанами.

План отнял у старшего опера чуть меньше часа. Он попивал пиво и перечитывал свои заметки специфического свойства. Работа далась ему не без труда. Конечно, если бы речь шла только о поиске нужных лиц, Михаил воспользовался бы служебным положением, базой оперативных данных и услугами многочисленных участковых с сексотами. Но так как речь не шла об одном поиске, то приходилось рассчитывать лишь на себя. А это, это…
- Блин, с неделю провожусь, не меньше, - досадливо крякнул старший опер и отхлебнул пивка, - это если они не свалили из области…
Он спрятал блокнот, допил пиво и собрался, было, оторвать свою ответственную задницу от кресла, как зазвонил телефон.
- Какому хрену ещё надо? – недовольно пробубнил старший опер. Он опасался, что его попробуют достать с работы, но это была Лина Крымова.
- Кто? – кратко спросил Михаил, хотя по голосу и номеру безошибочно определил говорившую. Определил, прикинулся дураком и интуитивно напрягся на возможную удачу.
- Обижаешь! – игриво воскликнула Лина. – Это я, Крымова.
- А, Лина! – деланно обрадовался Михаил. – Сколько лет, сколько зим.
- Ну, да, давно не виделись, - сыронизировала молодая женщина. Она решила не посвящать опера в трагические подробности своего недавнего приключения. Но хотела подключить его к делу розыска Василия Грачёва. Ехать до МКАДа ей оставалось час с лишним и за это время…
- Что-нибудь надо, ягодка моя? – поинтересовался Михаил. – Или просто решила в любви объясниться?
- Я бы объяснилась, но ты ведь женатый, - кокетливо возразила Лина. – Ладно, не буду пыль в глаза пускать. Но попрошу об одном одолжении.
- Для тебя всё что угодно. Кстати, нашла ты свою подругу?
- А что? – насторожилась Лина.
- Просто интересно. Так какое тебе от меня нужно очередное одолжение?
Михаил сделал ударение на слове «одолжение».
- Записывай, - кратко распорядилась Лина и надиктовала всё, что ей удалось узнать о Василии Грачёве.
- Ну и что? – спросил Михаил, с трудом сдерживая ликование. Ведь наколка на Коровин сужала его поиск до значительно малого сектора.
- Проверил бы ты по своим каналам данного гражданина, а то мне самой трудно будет его отыскать.
- Кто такой? Что, полюбил и бросил? Да ещё кошелёк с собой прихватил? – заёрничал старший опер.
- Угадал! – весело отозвалась Лина. – Поможешь?
- А звонить ты ему не пыталась?
- Пыталась, абонент недоступен.
- Ладно. То есть, о причине поиска ты говорить не хочешь. Ну и не надо, - великодушно возразил старший опер.
- Ты умница, Миша, - ласково прощебетала Лина. – Через часок позвонишь?
- Шутишь? Хорошо, если часам к семи управлюсь. Это ж надо засылать ориентировку, тормошить местных участковых. Если не горит, лучше начинать эту бодягу с завтрашнего утра…
- Нет-нет! – перебила его упрямая Лина. – Прямо сейчас. С меня магарыч.
- Ты мне ещё за прошлый раз должна, - прикинулся бедным родственником старший опер.
- За мной не заржавеет! – успокоила его Лина.
- Всё-таки, зачем тебе этот гусь?
- Но ты же сам догадался! – рассмеялась Лина. – Так в семь я жду твоего звонка?
- Жди. Но ничего конкретного я тебе не обещаю.
- Ясное дело. Пока.
Лина выключила телефон и прибавила газу. Если поспешить, в 17.00. она будет дома, где её ждали отец, Света, обед и отдых. А потом…

В Коровин Михаил прибыл в 16.48. на частной тачке. Он попросил водилу высадить его возле поселковой поликлиники, затем, показательно прихрамывая, прогулялся до местного супермаркета и без труда нашёл в нём коммерческий ларёк, торгующий подержанными сотовыми телефонами. Михаил рассчитывал на жадность и удачу. Вариант с жадностью казался ему стопроцентным, удачу же старший опер ожидал в одном случае из ста. Тем не менее, он решил скрупулёзно проверить и такую мизерную возможность. Мент купил бутылку пива, открыл её и занял такую позицию возле торгового центра, чтобы видеть всех входящих и выходящих. Погода тем временем испортилась, небо затянуло, и поморосил лёгкий дождь.
- Подходяще, - проворчал Михаил, поднял воротник кожаной куртки, достал из внутреннего кармана бейсболку и натянул её на голову.
Прошёл час.
Михаил, уже сменивший за это время три поста наблюдения, решил снова зайти в супершоп. Он, не забывая хромать, обошёл отделы, но передвигался так, чтобы не выпускать из поля зрения интересующий его ларёк. Но за всё время не увидел ничего интересного, хотя возле витрины ларька нет-нет да останавливались то ли потенциальные покупатели, то ли потенциальные продавцы. Несколько раз между ними и хозяином ларька завязывалась беседа. Вообще, народу в торговом центре было немного. Магазин стоял на оживлённой трассе, и торговля в нём поддерживалась больше проезжающими, нежели местным населением. Михаил, чтобы не раздражать продавцов разных отделов, не просто слонялся по ним, а кое-что покупал. И продолжал наблюдать. Спустя полчаса прогулок по торговым площадкам он приобрёл за недорого сумку, сложил в неё пакеты с покупками и снова вышел на улицу. Закурил и подумал: «Ещё часок надо перекантоваться, а там народ повалит с работы, и я не так буду бросаться в глаза».
Так и вышло.
Первая толпа, прибывшая на остановочный пункт на электричке из Москвы (всего один час пятнадцать минут езды), большей своей частью стала расходиться по домам через торговый центр. Михаил, чтобы не прозевать нужного человека, встал у входа. Люди входили и выходили, из-за низко надвинувшихся облаков заметно повечерело. Дождь, правда, прекратился. Но, скорее всего, ненадолго. Михаил мельком глянул на часы и снова вошёл в здание шопа. Подобное блуждание не говорило о его непрофессионализме или нервозности. Напротив, он действовал крайне расчетливо и хладнокровно. Старший опер подхромал к витрине с подержанными сотовыми телефонами, дождался, когда от неё отвалит очередной клиент, и заговорил с хозяином:
- Ду-ду-дружка жду. Дого-го-вори-ри-лись, ч-что о-он забе-бе-рёт ме-эн-ня на-а с-сво-о-ей т-тачке, в ф-всё не-эт и не-эт. Б-блин!
- Из Москвы дружок едет? – вежливо осведомился хозяин, негордый коренной житель и сам не дурак потрепаться, чтобы скоротать время.
- Д-да, из м-м-м…
- Пробки. Сейчас после работы все прутся. Так что…
Он давно засёк празднохромающего большого мужика, но этот мужик его не раздражал, поскольку выглядел вполне респектабельно. К тому же накупил всякой всячины тысячи на полторы, не меньше.
- Я-а ем-му звон-нил нед-да-а-вно. Он уж-же выех-хал из к-к-к…
- Кустова?
- Ага. Н-на-а-до ещё р-раз п-п-п…
- Позвони, конечно.
Михаил достал сотовый, набрал домашний номер холостого приятеля, который отдыхал на даче, и продолжил заикаться, но уже в «пустую» трубку. Он как раз закончил показательный трёп, из которого явствовало, что приятель застрял на заправке, как его цепкий взгляд выхватил из группы вошедших Василия Грачёва.
«Фарт!» - мысленно воскликнул старший опер и сунул телефон в карман. А Василий подошёл к хозяину ларька и достал две мобилы довольно дорогой модификации.
- Вот, хочу толкнуть, - бесцветным голосом сказал он, не обращая внимания на большого мужика с сумкой через плечо.
«Дурачок, - ласково подумал Михаил, почти в упор разглядывая Василия, - не знаю, какой ты был снайпер, но мазурик из тебя никудышный».
- Ну, три штуки за два дам, - предложил телефонный коммерсант.
- Они каждый по семь стоят, - возразил бывший снайпер.
- Три штуки, - пожал плечами хозяин ларька.
- Ладно.
Василий получил деньги, купил в продуктовом отделе две бутылки водки, хлеба, колбасы и пошёл на выход. Михаил махнул на прощание рукой телефонному коммерсанту и поспешил за бывшим снайпером.
«Как говорили древние китайцы про одного умершего от недоедания мандарина: жадность фраера сгубила», - игриво подумал старший опер, не забывая поминать удачу, которая сегодня ему вышла сполна. Он грамотно зацепился за Василия, довёл его до трёхподъездной пятиэтажки и окликнул:
- Слышь, малый!
- Чё-о? – обернулся Василий.
- Погодь чуток, - запел Михаил и похромал к Василию. – Тебе на какой этаж?
- На четвёртый.
- Вот повезло. А мне на третий. Поможешь сумку дотащить? А то нога совсем расклеилась.
- А чё с ногой?
- Да чехи, блин, в девяносто девятом подстрелили.
- Иди ты!
- Пошёл бы, однако сам видишь…
- Так давай, братан, помогу!
Василий взял сумку, набитую кое-какими продуктами, и хотел даже поддержать Михаила под руку. Но тот благородно отказался и похромал за своей будущей жертвой. Он знал из информации на заказанную пару, что главной в ней была Галина Скоба. В магазине после беглого осмотра клиента старший опер воочию убедился в том, что Василий Грачёв малый безвольный, способный лишь выполнять чёткие чужие указания. Иногда, правда, он их не выполнял. Вот и давеча так вышло. Ведь Галка наказала ему толкнуть телефоны ещё в Кустове, а он проваландался с ними по сей день. Узнай она про это – несдобровать Василию. Впрочем, о телефонах ей лучше не говорить. Главное дело, новые они купили в тот день, как замочили соседа.
- Живёшь здесь, братан? – тепло поинтересовался Василий. Он почувствовал к этому большому мужику, раненному якобы в Чечне, корпоративную симпатию. Впрочем, Василий ещё не успел стать полным отморозком вроде его подруги. И кое-что человеческое ему было не чуждо. А вот Галка… Хотя что взять с человека, которого на войне могли замочить и ваши, и наши. Или кинуть на бабки, насильно сделать наложницей и при этом заставлять выполнять работу снайпера.
- Да нет, к тётке приехал.
Михаил ещё на входе в подъезд засёк те окна на третьем этаже, где не горел свет. И попросил Василия, когда они поднялись на нужный этаж, поставить сумку возле дверей квартиры, где, предположительно, в это время никого не было.
- Спасибо, земляк, - душевно поблагодарил Михаил Василия и ткнул кнопку звонка. Василий дружелюбно улыбнулся и пошёл дальше наверх. А Михаил подслушал, как его будущая жертва дошла до своей лестничной площадки, подхватил сумку и бесшумно погнался за ним. Старший опер миновал один лестничный марш, высунулся из-за перил и увидел, как Василий ковыряется ключом в замочной скважине, головой почти упёршись в дверную филёнку.
«Это очень лёгкий клиент», - холодно подумал старший опер. Он дождался, когда Василий повернет ключ, поставил сумку на ступеньку и метнулся к нему. Михаил настиг свою жертву в тот момент, когда Василий уже собирался входить в квартиру. Но не успел это сделать сам, потому что опытный опер вырубил его точным ударом ребра ладони правой руки по "узкому" месту между затылочной костью и основанием шеи. Бывший снайпер начал оседать на пол, но Михаил не дал ему «расслабиться»: мент придержал свою жертву левой рукой и толкнул бесчувственное тело внутрь квартиры. Одновременно опер достал из плечевой кобуры пушку и вошёл следом за Василием в прихожую.
Галина Скоба, чутко ожидавшая возвращения дружка, стояла там же. Она видела в глазок, как пришёл Василий, и немного расслабилась. Но не надолго. Хитрая и подозрительная, сильная и быстрая, она моментально отреагировала на странный вид приятеля, появившегося в дверном проёме. Галина также моментально засекла появление постороннего мужика, который, судя по всему, и являлся причиной странного вида Василия. Вернее, толкал его перед собой и держал в правой руке совершенно конкретную пушку. Поэтому Галина молниеносно выхватила из-за пояса джинсов пистолет с коротким глушителем и два раза подряд выстрелила, целясь в голову неизвестного. Но тот выказал не менее отменную реакцию. Михаил, продолжая удерживать перед собой Василия, присел на корточки, толчком ноги с оглушительным грохотом захлопнул за собой дверь и в то же мгновение произвёл выстрел из табельного оружия. Грохот захлопываемой двери и оглушительный треск выстрела слились воедино, а Галина Скоба упала на спину. Михаил не был снайпером, но стрелял он без дураков и, почти не целясь, попал Галине в лоб. Затем старший опер сломал шею не приходящему в сознание Василию и положил его рядом с подругой. Потом Михаил прислонился ухом к дверной филёнке и секунды три слушал площадку. Не услышав ничего подозрительного, старший опер вышел из квартиры и забрал сумку. Только после этого мент запер дверь изнутри и стал неторопливо обыскивать квартиру и покойников. Он довольно скоро нашёл обещанные деньги, педантично их пересчитал и недовольно проворчал:
- Однако надули заказчики. Здесь всего семьдесят пять тысяч.
Он сложил эти деньги и те, что нашёл на трупах, по-хозяйски присовокупил их к своим в безразмерном бумажнике и достал сотовый.
Посмотрел время – 18.51. – и набрал номер телефона Лины Крымовой.